Митрополит Пензенский и Нижнеломовский Серафим стал гостем прямого эфира информационно-просветительской радиопрограммы Пензенской митрополии «Мир Православия». Перед началом Великого поста автор и ведущий передачи Евгений Белохвостиков побеседовал с владыкой о духовной жизни и обсудил важнейшие события из жизни Православной Церкви.

– Владыка, поскольку мы встречаемся с Вами перед Великим постом, перед Прощеным воскресеньем, конечно же, об этом нельзя не сказать в первую очередь. Понятно, что пост – это подготовка к Пасхе, но и посту предшествует несколько подготовительных недель – о мытаре и фарисее, о Страшном суде, когда мы готовимся к самому посту. Зачем они даны, и какими мы должны войти в пост?

– Да, действительно, задолго до начала поста, за несколько недель, мы слышим в церкви в воскресные дни особые чтения – это повествования о мытаре и фарисее, о блудном сыне, о Страшном суде, а последнее воскресенье перед постом посвящено воспоминанию изгнания Адама из рая. Кроме того, что читаются такие богослужебные тексты, есть еще и несколько песнопений, которые тоже нас готовят к посту. Первое и, наверное, самое известное – «Покаяния отверзи ми двери», поется вечером, по сложившейся традиции, при потушенном свете во всем храме, и потом к нему добавляется еще такой псалом 136-й «На реках Вавилонских», который евреи написали в период своего вавилонского плена, когда они сидели у рек Вавилона и оплакивали свою духовную столицу Иерусалим с оставленным храмом, с оставленными святынями, и жаждали своего возвращения. Наверное, это одно из самых главных сравнений, которое можно привести именно к посту.

Человек действительно страдает от того, что он больше склонен к греху, нежели к праведности, – даже, может быть, не зная всей сути происходящего. Поэтому пост – это, прежде всего, напоминание о покаянии, об изменении самого себя, потому что, в конце концов, цель нашей жизни – придти к Богу, и Великий пост – одно из самых больших напоминаний о том, что мы должны за этот пост действительно самих себя изменить. Не просто соблюдать его, воздерживаясь от пищи; я очень часто говорю: мы имеем обычай менять одни продукты на другие, отказываемся от мясных и молочных продуктов, и в большем количестве растительную пищу употребляем; но в пост самое главное – это внутреннее изменение человека. Важно, чтобы человек понял и осознал – во-первых, то, что его жизнь неправильная, что он слишком много совершает грехов, и второе – мало осознать и понять это, надо найти в себе решимость изменить себя и попробовать за эти сорок дней избавиться от всех своих греховных страстей.

Конечно, невозможно, чтобы человек сразу очистился и стал совершенно иным. Это – очень длительный и кропотливый труд. Поэтому, я думаю, что человеку нужно найти в себе ту страсть, которая явно мешает ему жить, и именно с ней целенаправленно бороться. И если он будет победителем этой внутренней борьбы, то, безусловно, уже другие моменты его жизни, его наклонности, его греховное поведение будут меняться. Нет в человеке такого состояния, которое было бы совершенно отделено от чувств, от разума: все взаимосвязано, и если он победит одну страсть – то ему будет уже гораздо легче побеждать другую и стремиться к тому, чтобы быть действительно человеком святым.

Ведь на самом деле святость – это не удел избранных, не то, чтобы единицы, какие-то сверхъестественные люди становились святыми. Каждый человек по замыслу Божию предназначен к тому, чтобы быть святым. Прихожан, может быть, порой даже смущает такой возглас в конце Литургии перед Причастием, когда священник поднимает Тело Христово и говорит: «Святая – святым!» Но это естественно, что святыня должна принадлежать только святым, поэтому стремление каждого человека к святость естественно. И поэтому человек, который вступает на дорогу борьбы, должен всецело себя этому посвятить и достичь этой святости.

Путь этот разный: у кого-то он обычен, как у многих из нас, – мы пришли в Церковь, уверовали и занимаемся тем, что Церковь предлагает нам для нашего спасения, то есть постимся, читаем Евангелие, читаем молитвословия, и этого, может быть, для многих достаточно.

Но бывают совершенно иные примеры. Например, примеры тех святых, которые нам известны. Возьмем, наверное, один из самых больших праздников в Великий пост – день памяти Сорока мучеников Севастийских: сорок воинов поставили в холодное озеро, рядом растопили баню и был соблазн – отрекись от Христа и – пожалуйста: тебе предоставят теплые условия. И вот один из воинов, действительно, смалодушествовал и побежал в сторону бани, чтобы согреться и не терпеть страданий. А с другой стороны человек, который был, по сути, гонителем, мучителем, видя веру вот этих 39-ти, встал вместо него в это озеро, тем самым исповедуя себя христианином. Это такой яркий пример, когда 39 человек шли к этому мученическому подвигу очень долго, когда-то уверовали, долгое время были христианами, – но и человек, который в одно мгновение смог переродиться, не просто себя заставить зайти в эту воду, но понять, что такое христианство, – тоже обрел веру совершенную, и Господь его принимает сразу святым.

– И один из важнейших шагов на этом пути – прощение. Ведь неслучайно Великому посту предшествует Прощеное воскресенье. Потому что, наверное, понятно любому христианину, что если ты не простишь всех – то пост будет, собственно, и не в пользу тебе. Но ведь можно понимать, что надо простить, – и при этом все равно где-то в глубине души не получается. Что делать?

– Здесь вопрос очень простой, как мне кажется. Мы настолько несовершенны в своих поступках и характере, что, в принципе, сказать «прости» очень легко, а действительно прощение получить, почувствовать, что ты прощен, очень сложно. Потому что даже в семейных отношениях ты чувствуешь этот осадок, который у человека остается. С одной стороны, – вроде бы попросили прощения, а примирения как такового не произошло. Но самое главное – ты должен осознать и понять, что должен попросить прощения. Почему мы не прощаем? Скорее всего, это наша гордость. Мы считаем себя правым во что бы то ни стало. Поэтому главное – хотя бы внешне это сделать, внешне попросить прощения и начать именно с этого, а потом уже работать над собой, чтобы и внутреннее понимание пришло, и человек нашел в себе силы простить искренне.

– Владыка, еще хотелось бы поговорить и о некоторых особо важных событиях из жизни Пензы православной и из жизни Православной Церкви в целом за последнее время. В январе в Москве прошли Международные Рождественские чтения, на которых Вы возглавляли пензенскую делегацию, и мне бы хотелось вспомнить, прежде всего, речь Святейшего Патриарха, который обратился к участникам чтений, сказав о том, что большинство из них – это миряне, и в наше время в Церкви вообще возрастает роль мирян. Скажите, так ли это, как это проявляется и как на епархиальном уровне это должно и может выглядеть?

– Да, действительно, сейчас, в отличие от того времени и состояния, в котором Церковь была в течение семидесяти лет, всё изменилось, потому что, конечно, в советское время самую главное роль в Церкви играл священник. Да, это и сейчас остается, и так и должно быть, – это евангельский образ пастыря, который знает своих овец, и они знают его и идут за ним. Но сейчас на самом деле складываются такие обстоятельства: при массовости открытия храмов у нас не всегда хватает духовенства. Конечно, роль мирян в приходах от этого очень возрастает.

– В отдаленных сельских приходах есть и такие случаи, когда просто миряне приходят в храм и в отсутствии священника читают псалтырь…

– Да, с 90-х годов инициаторами возрождения церковной жизни были именно миряне, которые, будучи воодушевлены тем, что в стране открываются храмы, приходили, просили благословения на открытие храмов, и зачастую без священнослужителя они творили чудеса. Совершенно простые люди зажигались желанием построить храм, – и, не имея средств, строили прекрасные храмы, действительно на высоте устраивали приходскую жизнь и ждали времени, когда будет священник, который возглавлял затем духовную жизнь.

Я хочу сказать, что это – мнение Святейшего Патриарха, который считает, что актив церковный должен быть всегда. В каждом приходе должна быть группа людей, которая должна помогать приходу и отстаивать его интересы. Когда это группа прихожан – это голос народа, а не просто священника, то, безусловно, зачастую миряне приносят очень много пользы для становления церковной общины. А сейчас, когда Церковь занимается социальным служением, миссионерским, просветительским, миряне заняли роль помощников настоятелей по той или иной сфере деятельности, и в каких-то моментах заменяют священника. Они уже – сотрудники храмов.

Поэтому в этом смысле роль мирян, действительно, сейчас заметно возросла. И это не может не радовать, потому что это – какое-то взросление нашей Церкви, начиная от богослужений, когда священник совершает Таинство: он же не сам это делает, это – общая молитва всех находящихся в храме. Как Господь говорит: «Где двое или трое собраны во Имя Мое – там и Я среди них». Поэтому в этом смысле миряне играют точно такую же роль, такого царского священства, которое заложено в самом бытии христианина.

Конечно, советское время исказило во многом саму приходскую жизнь, и этого не доставало, но все-таки такие активы были, и многие люди, не боясь того, что за это можно попасть в тюрьму, ехали в правительство, отстаивали интересы, возвращали храмы, как это было особенно в послевоенное время. В этом смысле роль мирян, слава Богу, сейчас поднимается на должный уровень.

– Владыка, недавно Вы заявили, что теперь почитание отца Николая Болоховского будет общеепархиальным праздником. Но ведь он еще не канонизирован. Как это будет и почему?

– Отец Николай еще не канонизирован, но это не мешает нам совершать богослужения, пока заупокойные, в день его памяти, потому что любой канонизации предшествует обычное почитание. Вспомним Иоанна Оленевского – с самого момента его кончины день его памяти уже был общеепархиальным торжеством. Я бы даже сказал не совсем строго каноничную вещь: канонизируют-то не люди, какие бы они саны ни носили и должности ни занимали. Признание Церкви – это констатация того факта, что Господь его прославил.

А отец Николай, как мне кажется, – к сожалению, забытое имя великого подвижника, к которому шли не меньше, чем к Иоанну Оленевскому. Его почитал Иоанн Кронштадтский, имя его внесено в труды Евгения Поселянина. Это был своего рода светильник для всей Пензенской земли, и Поселянин даже сравнивает его с отцом Иоанном Кронштадтским.

В этом смысле, конечно, мы должны почитать память тех подвижников благочестия, которые прославили имя Божие на нашей Пензенской земле. А сама церковная канонизация начинается с почитания святого.

Старое поколение, которое еще помнило изустное предание о жизни отца Николая, уже ушло в мир иной, и пришли новые христиане, которые, к сожалению, немного знают о той церковной истории, которая была не так давно. А эти имена мы обязаны знать.

Особенно важно помнить пример священника Николая Болоховского для самих священнослужителей. Потому что образец служения отца Николая – это, действительно, яркий пример того, как человек самоотверженно трудится на благо Церкви и своей церковной общины.

Ведь если мы вспомним его жизнь, – то это был обычный человек, окончивший семинарию, направленный на священническое служение в далеко не благополучный приход, совершенно забытый, заброшенный всеми, в село Стяжкино. И ведь неслучайно, я думаю, что оно сейчас полностью и вымерло. Это некий показатель. И остался только тот храм, в котором служил отец Николай. Но что он сделал из этого Стяжкино в конце XIX — начале XX столетия! Оно стало центром паломничества из Пензы, Мордовии, Тамбова, его искренняя молитва и добрые советы снискали уважение среди людей. Ну, а потом давайте задумаемся даже над простым вопросом – священник, женатый, имеющий детей, вдруг создает мужской монастырь… Для чего, казалось бы? Он не постригается в монахи, не возглавляет этот монастырь, а это простой показатель того, что человек живет церковной жизнью и видит потребности в этой церковной жизни. Если он увидел вот эту общину людей, которая могла перерасти в монастырь, он и создал его из своих духовных чад.

Жизнь отца Николая – очень яркий пример, это наша святая обязанность – не просто помнить это имя, но сделать его епархиальным торжеством, чтобы люди из Пензы и других городов приезжали и знали отца Николая.

До сих пор у его могилы происходит немало чудес, приезжают люди, молятся у нее и его представительством Господь им помогает. Это тоже немаловажно, потому что это не просто вот архиерей захотел возобновить почитание, это та история, которая после смерти отца Николая продолжает быть, и самое главное, что это приносит пользу людям.

– Владыка, а еще какие-то имена Вы могли бы назвать? Кого из пензенских подвижников так почитают? Мне вспоминается, в первую очередь, блаженный Иоанн Кочетовский…

– Да. Я тоже на это обратил внимание, что его имя, к сожалению, забыто. По старцу Иоанну Кочетовскому владыка Вениамин, мой предшественник, даже подавал документы на его канонизацию, но не было убедительности в том, что нужно его прославить как святого, хотя на самом деле это – великий подвижник благочестия, связанный с отцом Иоанном Оленевским. Мы будем стараться в дни его памяти совершать Божественную литургию в Кочетовке, – слава Богу, сейчас рядом с могилой старца возрождается храм.

Есть ряд других людей, которые тоже забыты. Привел бы, в первую очередь, епископа Амвросия (Орнатского). Замечательный архиерей, который не так долго был на Пензенской земле, около шести лет, но закончил свою жизнь, как Феофан Затворник. После отъезда из Пензы, когда его отправили на покой, по просьбе самого владыки, он избрал для своего пребывания Кирилло-Белозерский монастырь. И там в течение нескольких лет жил в затворе, занимался богословскими трудами. Он – перевода «Истории церковной иерархии», но, самое главное, в монастыре он всегда почитался как подвижник благочестия.

Похоронен епископ Амвросий в Успенском соборе монастыря, я беседовал с владыкой Игнатием Вологодским, и думаю, что после Пасхи мы соберем большую паломническую группу и поедем в Кирилло-Белозерский монастырь для того, чтобы почтить своего архипастыря, который действительно свято закончил жизнь.

Кроме того, хотелось бы вспомнить имя епископа Ираклия (Попова), который был расстрелян в 1938 году, и является последним епископом Пензенским периода жестоких гонений. Владыка Ираклий был пастырем высокой духовной жизни и, самое главное, он мученически скончался здесь, в Пензенской области, поэтому имя его тоже мы должны помнить, знать и, безусловно, молиться, чтобы Господь его прославил в лике святых Новомучеников и исповедников нашей Церкви.

Можно еще несколько назвать имен: старца Андрея (Грузинцева) из Сазанской пустыни можно вспомнить, а в Кузнецке почитается блаженный Иоанн (Афанасьев), который долгое время подвизался с афонскими монахами и для Кузнецка был тоже светильником в 1960-е годы, который поражал своей прозорливостью и рассудительностью. Таких людей много и, я считаю, что мой долг как архипастыря, чтобы память об этих людях была жива в народном сознании.

Поэтому такие епархиальные торжества мы будем совершать чаще. В свое время владыка Серафим очень сильно потрудился над тем, чтобы возродить почитание Казанской-Пензенской иконы Божией Матери, о которой до его прихода в епархию все тоже позабыли, что отдельная какая-то память ей творится.

Сейчас, конечно, в связи с канонизацией мы почитаем и святителя Иннокентия, и священноисповедника Иоанна, и Новомучеников Пензенских, но это уже такая обязанность – сама канонизация нас обязывает их почитать. Но, я думаю, мы обязаны почитать и тех подвижников благочестия, которые еще не канонизированы.

– Владыка, в продолжение этого разговора хотел бы вспомнить о том, что в этом году исполнятся 15 лет со дня канонизации Собора Новомучеников и исповедников Церкви Русской, и как раз на Рождественских чтениях мы говорили с игуменом Дамаскиным (Орловским), который много потрудился, чтобы эта канонизация 15 лет назад состоялась. Он говорил о том, что мы должны учиться молиться новомученикам. О том, что формально прославлен Собор, но такой славы, какой на самом деле он заслуживает, у этих подвижников еще нет. Как Вы думаете, как с этим у нас в Пензе обстоит дело, и что вообще нужно делать?

– Это, конечно, вопрос сложный. Нельзя заставить всех и нельзя написать распоряжение о почитании Новомучеников, хотя, на самом деле, и распоряжение такое есть. В целях того, чтобы сохранить память о Новомучениках и возобновить их почитание, мы обобщили весь материал, который есть по подвижникам, относящимся каким-либо образом к Пензенской области.

Например, есть такой священномученик архиепископ Могилевский Павлин (Крошечкин), который является уроженцем Мокшанского уезда, поэтому я благословил настоятеля храма Мокшана, чтобы он написал обязательно икону священномученика Павлина, и чтобы в храме постоянно был какой-то приходской листок, по которому бы любой пришедший человек мог ознакомиться с жизнеописанием священномученика Павлина, ну, и, безусловно, в день его памяти я буду стараться сам совершать богослужения там, соборно, со всем духовенством Мокшанского района, чтобы помнили, что у них есть такой замечательный подвижник благочестия, священномученик Павлин. Да, он фактически сразу уехал из Мокшана, воспитывался в Москве, но родился под Мокшаном.

То же самое в Кондоле. У нас есть такой священномученик Петр Покровский. Он – уроженец этого села. Служил всю жизнь в Саратовской области, и прославлен там. То же самое – важно написание иконы, чтобы она была в храме и, конечно, его жизнеописание, чтобы народ его знал. И такие распоряжения разосланы во все храмы, которые каким-либо образом относятся к жизни того или иного Новомученика.

Например, наша Пензенская духовная семинария имеет четырех выпускников-Новомучеников и, кроме того, еще, к сожалению, не со всем преподавательским составом мы ознакомлены. Но пока выявлены четыре мученика, пишутся их иконы, в дни их памяти будут совершаться всенощные бдения, и студенты семинарии должны за этими богослужениями молиться своим предшественникам, которые теперь являются небесными покровителями этого учебного заведения.

– Владыка, возвращаясь так или иначе к Рождественским чтениям, – Вы были руководителем одной из секций, посвященной семейным ценностям. Я, честно говоря, сам до сих пор нахожусь под впечатлением от выступлений протоиерея Димитрия Смирнова, благо он и в Пензу к нам приезжал, и в Москве мы с ним общались. Какое Вы из этого выявили для себя направление? Что захотелось внедрить в Пензе?

– Я вообще очень долго думал над тем, как правильно работать с нашей молодежью. Для Церкви это – самое сложное, как и для всех. Давайте честно говорить – с грудного возраста родители приносят ребенка в храм причащаться, потом за ручку его в детстве и в отрочестве водят, и вот наступает переломный момент, 13-18 лет, и ребеночек из храма пропадает. У него другие интересы появились, может быть, неправильно родители водили, если для ребенка это была такая же повинность, как пойти в школу, как делать уроки вечером, и все ему это, в конце концов, надоедает.

Как его сохранить в Церкви? Как его привлечь? В голову мне пришла такая мысль – все начинается с семьи. Это – тот институт, на котором государство стоит, благодаря которому нация нормально может развиваться. Как бы хорошо мы в воскресных школах ни готовили ребят, – если им родителями это не будет закладываться, это все равно малопродуктивно.

Поэтому я духовенству посоветовал подумать над этой темой. Создавали же мы воскресные школы для детей? Давайте теперь создавать какие-то клубы для семей. Чтобы наши прихожане не были просто люди – Иван, Петр, а это действительно была бы семья, где в церковь ходит мать, отец, дети. Это –естественный процесс, но сейчас ввиду того, что и семей-то у нас нет, каждый сам по себе.

Не могу сказать, что случайно – случайного ничего не бывает – отец Димитрий Смирнов присылает мне письмо: владыка, не хотите ли возглавить одну из секций, посвященную семейным проблемам. И я понял, что эта тема – моя.

Сейчас мы ведем переговоры с «Российскими железными дорогами». Я хотел бы на это обратить внимание наших радиослушателей – у нас есть в Пензе храм, который еще до сих пор не передан Православной Церкви: может быть, для кого-то это будет удивлением, что это ДК имени Дзержинского. Относится он к «РЖД», и хотя они выделили нам там комнату для совершения богослужений, но вот совместно с благотворительным фондом «Покров», с Анной Юрьевной Кузнецовой, мы решили создать там такой семейный дом, в котором будет масса различных направлений, в том числе, те, с которыми «Покров» уже работает – это кризисный центр для матерей и детей.

Скажем, мама, которая идет на аборт. Одна из причин – она не знает, как будет воспитывать своего ребенка, потому что у нее нет ни жилья, ни работы, ни средств, чтобы его кормить. Поэтому в качестве альтернативы, чтобы она не убивала своего сына или дочку, мы ей предлагаем несколько месяцев пожить в нашем кризисном центре, где предоставляется комната, все удобства, чтобы маме комфортно было жить со своим ребенком.

Кроме того, это и работа с тем, чтобы наладить отношения в семье, и отдых совместный, потому что много православных людей в мирском обществе чувствуют себя серыми мышками, и вот для того, чтобы создать некий клуб по интересам, мы это и будем делать.

Слава Богу, что я нашел поддержку со стороны самих «Российских железных дорог», недавно приезжал заместитель руководителя, который пошел нам навстречу, и сейчас ведется работа над тем, сколько нам нужно помещений. Наверное, через месяц, к Пасхе, приедет представитель фонда Андрея Первозванного, который и возглавляет Владимир Якунин – президент ОАО «РЖД», где его супруга тоже активно занимается помощью семье и детству.

Создание этого дома (я еще не знаю, как он будет называться) очень важно. Слава Богу, что это будет в России один из первых подобных домов. Именно на этой секции Рождественских чтений мы делились своим опытом, впечатлениями, у многих есть такие задумки – в Санкт-Петербурге, в Краснодаре, они ищут возможность построить этот дом, спонсоров. Если мы через месяц сможем создать такой центр, это будет важным: с одной стороны, и здание храма направим на те цели, для которых он предназначен, ну, и, собственно говоря, мы находим какой-то компромисс, потому что, действительно, этот ДК – и учреждение культуры тоже. Хотя, знаете, все уже, наверное, давно привыкли, что там не учреждение культуры, а торговый центр, если говорить уж честно. Но при всем том, безусловно, есть ряд кружков, где дети занимаются, ведь сейчас начинается время, когда мы любим прикрываться красивым словом «кризис». На чем больше всего экономят? Естественно, на культуре. Поэтому не хотелось бы в это тяжелое время людей обременить еще этими моментами.

Я надеюсь, что вот эта совместная наша работа и этот проект, который пока еще только на бумаге, будет все-таки воплощен в жизнь, и это будет такая территория для здоровой христианской семьи или, по крайней мере, территория, на которой воспитывают здоровую христианскую семью.

– А восстанавливать Богоявленский храм, каким он был – пятикупольным, с колокольней – пока не планируется?

– Пока «РЖД» не имеет желания нам передать здание полностью. Но если это произойдет, Богоявленский храм будет восстановлен. В каких руинах нам передавали Покровский собор, женский монастырь – все восстановили. Народ любит храмы. Так что в будущем, с Божией помощью, и этот дворец культуры может возродиться как храм.

--
Сокращенная ссылка: https://eparkhiya.ru/?p=6083