Известный словенский философ Славой Жижек в книге «Устройство разрыва. Параллаксное видение» приводит диалектическое сравнение основных ветвей христианства – Православия, католицизма и протестантизма. По его словам, Православие представляет собой образ только что сотворенного мира в его величии, не искаженном грехопадением, оно раскрывает красоту Божьего замысла о мире как едином целом, отражении Божественной славы. Католицизм же олицетворяет стадию внутреннего надлома, трещины, субъективного отчуждения человека от мира, диссонанса между ними – т.е. показывает нам поиски и борьбу человека в состоянии богооставленности. Отсюда – продолжая мысль Жижека, – та столь популярная у широкой публики меланхолия григорианских песнопений, мода на которые (в том числе в виде переработки эстрадных песен на лад католических песнопений) существовала в 1990-2000 годы. Эта «светлая тоска» очень притягательна для современного человека, гаснущего в клетке зацикленности на своих переживаниях и ощущениях, внутренних конфликтах и несбывшихся желаниях. Православное же богослужение далеко от этой погруженности в меланхолию, даже традиционные великопостные мотивы, несмотря на минорный лад, сдержаны, в них показана кающаяся человеческая душа, а не грустящая «субъективность».

Однако с конца двадцатого столетия католический дух стал проникать и в обиход православного богослужения – не в виде прямого заимствования, а в построении песенной гармонии. Как часто приходится на богослужениях слышать в хоре отдельный голос, который не присоединяется к общей мелодии, а тянет свою линию и постоянно вступает с ней в диссонанс, придавая даже торжественным песнопениям налет депрессивности, надломанности, нервозности! Певцы – часто это альты – считают данную диссонансную манеру пения в чем-то привлекательной, но они глубоко заблуждаются. Одинокий голос, противостоящий Божественному замыслу – это голос богоборца, клеветника, голос той ничтожности и пустоты, которая в виде греха хочет овладеть творением Божиим. Естественно, что такой голос может порождать только резкие созвучия, которые выражают меланхолию создания, лишенного общения со своим Создателем, лишенного радости. И очень тревожно, что это радостный или просто умиротворенный дух православного песенного обихода постепенно исчезает.

Эта песенная традиция распространилась сравнительно недавно, в течение 1990-х годов. Почему её не было раньше – в 1980-х, в 1970-х? Потому что тогда еще было живо поколение прихожан, неравнодушных к тому, как ведется богослужение, как исполняются песнопения. Эти прихожане могли и материально вознаградить священнослужителей, которые красиво и правильно совершали богослужение, могли и открыто покритиковать тех, кто позволял себе какие-то чужеродные новации. Потому что для них храм был их храмом, они в нем были у себя дома и следили за порядком в своем доме, а не были только лишь равнодушными зрителями и потребителями «духовных услуг», для которых по большому счету все равно, кто как поет.

Сейчас, когда верующему приходится прикладывать огромные усилия по борьбе со страстями гнева, раздражения, с нервозностью, которую вызывает ритм современной жизни, важно, чтобы он находил в храме тот «дух мирен», который бы успокоил и напитал его душу. Поэтому верующие могут и должны требовать от настоятелей храмов, регентов, соблюдения православного духа в церковном пении, не делать праздничные песнопения минорными, не вносить разлад и диссонансы туда, где должна торжествовать укрепляющая и исцеляющая нас гармония жизни с Богом.

Иеромонах Киприан (Шаткин), храм Воскресения Христова при Архиерейском доме г. Пензы.

--
Сокращенная ссылка: https://eparkhiya.ru/?p=106023