По многолетней традиции митрополит Пензенский и Нижнеломовский Серафим в святочные дни дал интервью корреспонденту телерадиокомпании «Пенза» и председателю издательского отдела Пензенской епархии Евгению Белохвостикову. В студии у камина разговор зашел о празднике Рождества Христова, об итогах прошедшего года и, конечно, планах на 2022 год.

– Владыка, здравствуйте, с Рождеством Христовым вас! Когда готовился к этой встрече, то не мог не вспомнить, что Рождество Христово – это еще и годовщина первой литургии в Спасском соборе. Для Пензы православной она стала действительно долгожданным событием и огромной радостью. В конце службы вы тогда сказали, что первое впечатление – это очень важно, и оно для многих станет определяющим. Можно уверенно сказать, что первое впечатление у прихожан было прекрасным. А у вас? Как вам запомнилась эта служба?

– Да, год пролетел очень быстро, и вот уже второй год мы совершаем ночное рождественское богослужение в храме, который возрожден после десятков лет его забвения. Действительно, вторая служба в Спасском соборе для меня прошла уже немного попроще, потому что весь прошедший год я стремился чаще служить в соборе, –это, с одной стороны, должно было помочь в формировании общины, а с другой стороны, мне тоже нужно привыкать к новому храму.

Честно признаюсь: первое богослужение для меня было скорее волнительным, нежели радостным, потому что любой священнослужитель привыкает к тому храму, в котором служит. И новый храм, который только еще обустраивается и в котором еще не закончены все отделочные работы, безусловно, вызывает очень много каких-то внутренних нестроений. Но теперь уже я могу сказать, что к Спасскому собору как священнослужитель привык.

– Другое событие в жизни главного храма Пензы для широкой общественности, может быть, и не было столь заметным, но оно, безусловно, не менее значимо. В августе в Спасском соборе начались ежедневные службы. Сюда перешла община, которая десять лет назад молилась в деревянном Благовещенском храме, затем в Воскресенском храме при архиерейском доме. Вы регулярно служите в соборе, и верующие на эти богослужения собираются. Но для такого огромного храма – не так уж много. Это нормально? Мы помним, что до революции собор вообще считался бесприходным. А как теперь? Должна при нем сформироваться община, по количеству членов сопоставимая с размерами храма?

– Нужно сказать честно и сразу: соразмерной общины там никогда не будет. Собственно говоря, этот собор исторически считался бесприходным, потому что соборные храмы в основном и создаются для служения в какие-то важные, ответственные моменты. До революции, кроме престольного праздника, Рождества и Пасхи, это были, если можно так сказать, парадные службы, связанные с деятельностью и Церкви, и государства: было множество различных молебнов традиционных, в которых власть и церковная, и светская обязаны были принимать участие. Сейчас, слава Богу, этого нет уже, потому что это очень формализовало вообще церковную обстановку. Но и сейчас у нас есть праздники, на которые собираются сотни людей: скажем, праздник Рождества, праздник Пасхи, праздник Крещения Господня и наши местные торжества.

В прошедшем октябре мы перенесли в Спасский собор мощи святителя Иннокентия. С одной стороны, казалось бы, время не такое, чтобы переносить святыни, невозможно было организовать крестный ход или еще что-то, но, с другой стороны, это событие было мной специально инициировано, потому что в день памяти святителя Иннокентия в храме собирается очень много людей, и в Успенском соборе было бы невозможно обеспечить социальную дистанцию и прочие меры, которые сейчас от нас требуются. Спасский собор – просторный, и там проще было провести это богослужение. Поэтому мы пошли на то, чтобы мощи святителя Иннокентия перенести в собор еще до самого торжества. Я уверен, что в наступившем году мы сможем так же перенести и чудотворный Пензенский-Казанский образ Божией Матери, и эти завершим, наверное, подготовительные моменты к освящению храма.

Общину мы, конечно, будем формировать. Но говорить о том, что она будет соответствовать объемам этого собора, невозможно, потому что это – центр города, людей там проживает не так много, но зато есть два монастыря, три прихода, они не одно десятилетие существуют, прихожане их любят, и, конечно, не будут переходить в общину собора. Формирование общины – длительный процесс, люди должны полюбить этот храм, полюбить богослужение в этом храме, потому что в разных храмах службы всё равно отличаются – не только по продолжительности, но и по пению, чтению. Все это мы еще только начинаем формировать.

– В конце года прошло традиционное собрание епархиального духовенства. И на нем вы говорили, в том числе, как раз о важности формирования общины, не просто отдельных прихожан, которые каждое воскресенье встречаются в храме, наглядно уже запомнили друг друга, но не знают даже имен, не говоря уж о более близком знакомстве. Общины первых христиан для нас – конечно же, идеал. Да и столетие назад в России, насколько можно судить, прихожане, особенно сельских храмов, представляли собой настоящую общину. Возможно ли такое сейчас, особенно в условиях большого города? И что для этого нужно?

– То, что возможно, – однозначно. Насколько возможно? Это покажет опыт, потому что в теории создать общину невозможно. Я бы сказал, что Русская Церковь, за исключением сельских общин (и то с большой натяжкой), всегда отличалась тем, что у нее не было таких хорошо сформированных общин. Ведь что такое церковная община? Это не просто знание нужд друг друга – это, прежде всего, формирование некоей духовной семьи, которая окормляется у данного священника, слушает его голос, следует за ним. С одной стороны, такая потребность есть у прихожан, но, с другой стороны, мы должны признать, что создать что-то подобное на пустом месте очень сложно, к этому нужно стремиться, проводить серьезную, кропотливую работу.

В большей степени это зависит от священника, который в данном храме служит. Потому что быть священником, который отвечает на отдельные запросы граждан, – это очень просто, а вот стать священником, которого знают хорошо, который знает всех тех, кто вокруг него, – это совсем не просто. И связано это не с какими-то особенностями характера священника, но, прежде всего, с его желанием. Ведь священник ставится на приход для того, чтобы он заботился о спасении души человека, который к нему обращается. Очень просто дать какие-то советы, – и гораздо сложнее самому переживать те моменты, которые являются болезненными для твоего прихожанина. Если с одним из членов семьи что-то случается – это трагедия для всей семьи. И община должна быть такой же, в идеале.

Да, вы совершенно правы – первохристианский идеал, который отображен в Деяниях святых апостолов, в какой-то мере для нас не достижим. Но, с другой стороны, – кто знает? Может быть, если мы будем к этому двигаться, мы этот идеал и сможем воплотить? Поэтому я постоянно обращаюсь к своим собратьям-священнослужителям, чтобы они особо об этом вопросе заботились.

Кроме того, важно, чтобы пастырская деятельность не была привлечением к самому себе, потому что есть другая сторона медали, когда священник становится неким гуру. Каждая община, прежде всего, должна приходить ко Христу, и священник должен направлять свою общину ко Христу – не к себе, не к архиерею, не к кому-то другому, а именно ко Христу. Это очень сложная задача, потому что служение священника должно быть самозабвенным, а наши человеческие отношения порой довлеют над идеей.

– Многие пастыри говорят о важности того, чтобы приходская жизнь не ограничивалась только богослужениями. А что еще на приходах может и должно происходить?

– Богослужение должно стать не просто центром, а эпицентром всей приходской жизни, всё этим должно двигаться. Но если бы у нас богослужения были на таком уровне, мы, наверное, ни о каких проблемах с общинами и не говорили бы. А чтобы богослужение стало таким эпицентром, оно должно быть для всех понятным.

Сейчас очень многие люди, которые приходят в церковь и говорят о том, что нужно поменять язык, нужно перевести богослужение на русский. Но для того, чтобы понять богослужение, мало перевести его на какой-то язык, и на русском языке людям будет малопонятно, что происходит во время литургии. Поэтому община должна быть, если говорить схоластическим языком, центром обучения, люди должны понимать, что они слышат, когда поют и читают, и слышать не только перевод этих молитвенных возгласов, но и знать догматическое учение, хорошо знать Священное Писание, катехизис. Общине надо заботиться о такого рода просвещении.

Однако и самоцелью изучение Священного Писания стать не должно. У нас есть западная модель, в которой люди, изучающие Священное Писание, называются богословами, библеистами, имеют ученые звания, но если посмотреть на жизнь этих людей – то вряд ли мы заметим, что они живут по Евангелию. А община должна делать всё, чтобы этот свет учения Христова обогащал человека и делал его не просто знатоком Писания, чтобы он мог его свободно цитировать, а чтобы в каждом богослужении отражалось то, что заповедовал Основоположник нашего учения – Господь Иисус Христос. То есть прихожане должны не просто знать, какой обряд сейчас совершается, но и понимать, для чего он совершается и почему он совершается именно так. И через это они будут понимать и осознавать, что в церкви происходит.

Хотя, поймите, я и не хочу сказать, что у нас люди, которые находятся в Церкви, – такие невежды и ничего не знают. Может быть, они не знают учение об этом, но веру своим сердцем они в большинстве случаев правильно воспринимают. Мне недавно рассказали такую историю. Один из немецких католиков приехал в Россию, и ему решили показать один из известных храмов. И когда они туда зашли, он был потрясен тем, что там происходит. Он достаточно долго там находился, и его сопровождающие уже начали волноваться о том, что они выбились из графика. А когда он вышел, то сказал: «Как плохо, что я не понимаю русского языка!» Ему ответили: это не русский язык, а церковнославянский язык, поэтому даже если бы вы знали русский язык, вы бы все равно ничего не поняли. И один из сопровождающих добавил: «Я скажу больше – большинство из тех, кто стоит в храме, тоже не вполне все понимают».

Это справедливо. Но это значит, что люди туда пришли просто для того, чтобы постоять и послушать красивое пение и восхититься внутренним убранством. Люди пришли с верой. И для того, чтобы укрепить их веру, людям надо дать еще и знания.

– Продолжим тему просвещения. В 2022 году на цокольном этаже Спасского собора планируется открытие духовно-просветительского центра «Спас». Звучит уже красиво, но многие не знают: что там будет, какое планируется наполнение этого пространства?

– Там будет, естественно, воскресная школа и та хоровая школа, которая у нас уже существует. Кроме того, там будет музей Пензенской епархии, библиотека со свободным доступом и зал на 350 мест, в котором будут проводиться не только официальные мероприятия, но и концерты православной музыки, конференции, круглые столы.

Вы совершенно правильно сказали, что мы продолжаем эту тему, потому что духовно-просветительский центр – это место, где люди будут узнавать о Церкви, приобщаться к церковной общине, благодаря системе тех мероприятий, которые в этом центре будут проводиться.

– Кроме того, надеюсь, что в 2022 году выйдет из печати книга по истории Спасского собора, подготовленная нами по вашему благословению. Выражения о преемственности, о традициях уже стали штампом, но очень часто они остаются только красивыми словами. Владыка, поскольку вы уже с историей собора познакомились, скажите, – что из практики, опыта прошлых веков можно и нужно возродить? Может быть, вы уже что взяли на заметку?

– Здесь такая дилемма. С одной стороны, благочестивые традиции и обычаи нужно возрождать. Но, с другой стороны, Церковь – это не музей, это не только история. Конечно, то, что касается богослужебных традиций, мы будем стараться продолжать ту тенденцию, которая была в течение 200 лет дореволюционного времени. Что же касается красивых внебогослужебных традиций, которых было очень много (к примеру, были различные сестричества, братства), то их мы будем возрождать по мере того, как будут выявляться какие-то приходские инициативы. При всем том, что кафедральный собор – это некая вотчина архиерея под его прямым управлением, и большинство из того, что там делается, инициируется сверху, я бы все-таки хотел, чтобы возобновление церковно-приходской жизни у нас не было связано с этим. Хотелось бы, чтобы инициативу проявляли сами прихожане, а эту инициативу, может быть, мы будем каким-то образом приближать к тем традициям, которые были до революции.

Скажем, чем плох проект сестричества по уходу за собором? Конечно, такое сестричество можно и возродить. Но у собора появляется и другая жизнь, которой до революции не было: я как раз говорю о духовно-просветительском центре. И если внешне здание напоминает дореволюционный Спасский собор, то внутри храм другой, мы отошли от древней традиции шестипрестольных храмов, в новом соборе всего лишь три престола, и я считаю, что вполне достаточно – и, продолжая тему того, насколько он будет наполнен, я понимаю, что этого предостаточно. А остальную часть собора мы наполним стремлением к внутреннему развитию человека, благодаря тем мероприятиям, которые люди могут и сами устроить.

Поэтому, даст Бог, что мы что-то возродим из прошлого, а что-то появится совершенно новое. Главное, чтобы это было востребовано прихожанами.

– Переходим плавно к планам на 2022 год. В июле исполнится десять лет со дня выделения из состава Пензенской епархии двух других – Кузнецкой и Сердобской, и образования Пензенской митрополии, которая все три епархии объединяет. На вашей судьбе это решение отразилось самым непосредственным образом: вы в 2012 году стали первым епископом Кузнецким и Никольским, а спустя год с небольшим – и главой митрополии. И поэтому теперь, спустя достаточное время, можете судить – что дала эта реформа? Стали архиереи действительно ближе к народу? Стало ли проще и удобнее епархиями управлять?

– Мне сложно отвечать на вопрос, стали ли архиереи ближе к народу: скорее всего, об этом надо народ спрашивать. Потому что сам архиерей может думать, что стал ближе, а на самом деле, – наоборот, гораздо дальше от людей. А в отношении управления… Год и три месяца я был управляющим Кузнецкой епархией, и вот уже восемь лет, как я управляю всей митрополией, но уже скоро будет три года, как я временно управляю и Кузнецкой епархией. И поэтому я понимаю, насколько велика была занятость архиерея, когда ему еще принадлежала и Сердобская епархия. Поэтому чисто в административном управлении архиереям стало проще.

А что касается близости архиерея к народу – наверное, да, потому что в той же Сердобской епархии, где в августе исполнится восемь лет, как владыка Митрофан ею управляет, – конечно, если раньше владыка в Сердобске бывал два-три раза в год максимум, а иногда и реже, то, конечно, по формальному признаку он стал ближе, хотя бы потому, что он каждую неделю совершает там богослужение.

Но задача перед нами стоит не только административного управления. Архиерейская власть считается полнотой власти церковной, поэтому это зависит не от той реформы (которая была в конце 2021 года, по словам Святейшего Патриарха, совершенно закончена, так как разделена последняя епархия – образована Московская областная митрополия). Десять лет – с 2011 по 2021 годы – это большой срок и показатель грамотного реформирования. Вы знаете, как наши реформы тяжело воспринимаются людьми, когда всё происходит быстро, в течение нескольких месяцев. А эта реформа была планомерной, и поэтому для народа прошла безболезненно.

– В декабре исполнилось восемь лет с того момента, как Священный Синод избрал вас на Пензенскую кафедру. Вроде бы не такой огромный срок, но, кстати, из 40 архиереев, управлявших за 220 лет Пензенской епархией, лишь пятеро правили дольше. Я помню, что когда вы вступили на Пензенскую кафедру, то одной из самых острых проблем был дефицит духовенства, и даже в эти праздники, на Рождество, на Крещение многие приходы остались без службы. А несколько дней назад на епархиальном собрании вы отметили, что кадровый вопрос решен – священников хватает впервые за много лет. Как это стало возможным?

– Слава Богу, у нас существует семинария, и хотя она дает и немного выпускников, но этого вполне достаточно для того, чтобы за восемь лет кадровый кризис преодолеть. На епархиальном собрании я действительно сделал такое заявление, но я хотел бы сразу предостеречь, чтобы у людей не возникло какого-то недопонимания: конечно, у нас есть приходы, которые не заняты, но эти приходы, говоря мирским языком, не смогут содержать священника, тем более священника с семьей, и совершение богослужений там происходит эпизодично – раз в неделю, в две недели, в некоторых раз в месяц или даже раз в квартал. Это могут быть и не самые дальние, но самые малочисленные приходы. Конечно, в селах, где проживают сто-двести человек, собрать на службу даже десяток человек порой бывает очень сложно, если это постоянное богослужение. А если богослужение совершается только по праздникам, раз в месяц, то люди могут прийти, причаститься. Что касается тех приходов, где меньше двадцати человек постоянных прихожан, – мы их никогда не закроем, но там всегда будут командировочные священники.

Мы обеспечили духовенством приходы, которые нуждались в этом. И сейчас, чтобы устроить священника, я с общиной советуюсь по поводу того, нужен ли им еще один священнослужитель, потому что мы же с советских времен привыкли: один священник – это вполне нормально. Порой даже настоятели мне говорят: зачем вы ставите нам еще одного священника? Это уже как будто бы сложно, но община должна внутренне духовно развиваться. К примеру, это касается исповеди – ведь один священник во время службы не может уделить должного внимания людям.

И, повторюсь, проблема дефицита кадров решена только по Пензенской епархии. В Кузнецкой епархии, которой я временно управляю, – катастрофический кадровый голод. И в прошлом году я даже из Пензенской епархии нескольких клириков перевел в Кузнецкую.

– Да, проблемы, естественно, остаются. И едва ли не больше всего многих волнуется даже не сама пандемия коронавируса, сколько сопутствующие ей кюар-коды, прививки… Вы уже не раз подчеркивали в своих проповедях, что вакцинация – тема не религиозная, а медицинская, но снова и снова люди хотят увидеть во всем печать антихриста. Почему так?

– Я скажу, наверное, очень жестко, но так, как я действительно думаю. Я считаю, что это – наша современная болезнь церковного общества, а порой и не очень церковного. Изменилась даже сама традиция христиан. Если первые христиане, которых мы очень часто ставим в пример, наоборот стремились к тому, чтобы Господь скорее пришел, они Его с радостью ждали и молились: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22:10), то сейчас мы пришествие Христа Спасителя рассматриваем не в том смысле, что должны увидеть Христа, а в том, что перед ним должен появиться антихрист. Пусть те, кто всего этого боятся, посмотрят утренние и вечерние молитвы, внимательно их прочитают, посмотрят Псалтирь, еще раз пересмотрят Священное Писание, – и они поймут, в чем они заблуждаются.

Конечно, никто не может сказать: хорошо, что сейчас вводят кюар-коды. Любое ограничение свободы человека всегда плохо сказывается на человеке, и Церковь не ратует за это и не призывает своих людей говорить о том, как мы рады, что это вводится. Но видеть во всем этом печать антихриста, отказ от Христа, измену Христу, – я считаю, что это несправедливо. Ко всему нужно относиться с рассудительностью.

Да, Господь нас учит ко всему относиться настороженно и осторожно, но рассудительно. Не всё всегда надо отвергать. И мне хотелось бы пожелать, чтобы мы всё воспринимали с верой, с упованием на Бога, и помнили, что без воли Господа ни один волос не упадет с головы человека (Мф. 10:29), и не нужно такое большое внимание уделять силам тьмы. Да, про них нельзя забывать, они существуют, действуют. Но, как жизнь человека каждый день приближает к нему смерть, как это ни печально звучит, – так и человечество, хочет того или нет, но с каждым днем приближается к пришествию Христа Спасителя. И Церковь призывает к тому, чтобы мы были готовы к этому. Чтобы, если нам придется встретить это время, мы были готовы пострадать за Христа и чтобы мы так же, как апостол Павел, все это делали с радостью, а не с тем, чтобы какими-то действиями подстегивать критику власти, церковной иерархии и всего прочего.

Да, и у светской власти, и у церковной иерархии бывают ошибки. Но мы должны понимать, что человек создан, прежде всего, для спасения души, и если человек будет заниматься спасением своей души (это, конечно, в первую очередь относится к христианам), то что бы там ни происходило – ИНН, электронные паспорта, кюар-коды, штрих-коды на товарах, – может быть, и будет тревожить душу человека, но не будет его приводить в то состояние, когда он готов даже отказаться от этой жизни, потому что его все это страшит.

Христианская вера, напротив, должна делать человека свободным, независимым от внешних обстоятельств. Когда человек понимает, что его жизнь, жизнь его близких и страдания зависят от Христа, – то он понимает, что все эти внешние противодействия ничего не стоят. А сейчас получается, что мы сами, христиане, расписываемся в своей несостоятельности, а точнее – в несостоятельности своей веры. Потому что мы же должны помнить слова нашего Господа о том, что если наша вера будет хотя бы как маленькое горчичное зерно, то она способна будет переставлять горы (Мф. 17:20). И нам следует не бояться чего-либо, а укрепляться в своей вере.

– И возвращаясь к главной причине нашей сегодняшней встречи – к Рождеству Христову. В своем рождественском послании вы совершенно справедливо пишете о том, что Младенец Христос готов был встретиться и с пастухами, и с восточными мудрецами. И сегодня «Господь готов принять нас бедными и богатыми, учеными и простецами, юными и глубокими стариками. Он готов прийти к нам, только бы мы готовы были открыть ему свое сердце». В этом нет никаких сомнений. Так что же мешает нам идти Ему навстречу, что мешает нам открыть Ему сердце?

– Я не буду в своем ответе оригинальным. Когда-то еще преподобному Серафиму Саровскому задавали подобный вопрос: «Батюшка, вы говорите, что все призваны к святости, почему сейчас не все к ней стремятся?». В нас, действительно, не хватает некоего дерзновения, не хватает воли к этому. Это, наверное, сочетается и с тем вопросом, который вы прежде задавали, – о различных смущениях, которые есть в нашем обществе. Это – тоже ведь от того, что мы, к сожалению, приходя в церковь и изучая Евангелие, изучая Священное Предание, стремимся к тому, чтобы это Предание было как-то перестроено под нас. А так не бывает.

Если ты принимаешь веру чистым сердцем, – то ты, наверное, должен быть готов и на какие-либо лишения. Для нас очень важно открыть свое сердце ко Христу тогда, когда мы это поймем и осознаем. И не только примем умом, но и докажем своими поступками. Потому что можно согласиться, что есть такая заповедь или есть такое предписание Церкви, да, оно совершенно справедливо, логично, – но самому так не поступать. Господь ждет от нас дел. Апостол Иаков говорит: «Вера без дел мертва» (Иак. 2:17). И если мы не будем свою веру подкреплять делами, – то мы станем теми западными учеными, которые очень много знают о Христе, но совершенно не живут Его жизнью.

Для того, чтобы понять, как это делать, нужно посмотреть на Того, кто нам дал эту веру, на Того, в Кого мы веруем, и как-либо свою жизнь соизмерять с деяниями Его. А Он действительно был Богом и Человеком, Который, с одной стороны, смирялся перед тем, что было, принял обрезание, крещение, жил в простой семье, хотя мог бы родиться совершенно в других условиях. Он не противостоял тому закону, который Сам некогда дал людям: Он сам его исполнял, хотя не имел в этом никакой потребности.

Христос, безусловно, противился злу, но злу не внешнему – когда к Нему приходили фарисеи и саддукеи и искушали Его, что, Он со злостью им отвечал? – нет. И даже своей смерти Он не противился, потому что знал: смерть Его должна произойти, это и было делом, на которое Он пришел. Но Его противостояние злу выражалось, прежде всего, в изгнании торгующих из храма, потому что Он действительно считал, что люди из храма сделали вертеп.

Поэтому человеку очень важно проявлять и смирение, и твердость в своей вере. И эта твердость должна заключаться не в том, что мы весь мир хотим под себя изменить, а в том, чтобы изменить себя – ради того, чтобы открыть сердце Христу.

– Спасибо большое за беседу, владыка! И еще раз вас с Рождеством Христовым!

– Взаимно поздравляю вас и всех наших зрителей. Рождество Христово – действительно, замечательный семейный праздник. И пусть Господь в этот день даст всем, невзирая на любые жизненные обстоятельства, тихую внутреннюю радость!

Беседовал Евгений Белохвостиков

Публикацию подготовила Наталья Зыкова

--
Сокращенная ссылка: https://eparkhiya.ru/?p=286673