Священномученик Фаддей Тверской (в миру Иван Васильевич Успенский, 1872-1937), один из ярчайших святых Собора Новомучеников и исповедников Церкви Русской, с Пензенским краем связан самым непосредственным образом: в 1927-1928 гг. он проживал в ссылке в Кузнецке. «Пензенские епархиальные ведомости» публикуют его «Слово в Неделю о мытаре и фарисее», произнесенное в домовом храме Олонецкой духовной семинарии 22 января 1906 г., и впервые опубликованное тогда же в «Олонецких епархиальных ведомостях» (1906. №3. С. 105-108). Уверены, что слова святого так же актуальны и в наши дни, как столетие назад.

Едва, братие, прошли светлые дни праздников Господних, как святая Церковь спешит с призывом к покаянию. И подлинно, весьма благовременным является этот призыв.

Не говорим уже о разврате, хищениях, постоянных нарушениях или обходах закона блюстителями его и прочих злых делах, какими осквернял себя народ русский до войны и во время ее, посмотрим на так называемое освободительное движение. И на нем не сбылось ли слово, сказанное еще несколько месяцев тому назад высокочтимым пастырем Церкви Русской отцом Иоанном Кронштадтским? Он тогда еще напоминал слова святого апостола Павла о гибельных последствиях, к каким может привести ложное понимание данной русскому народу свободы: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу… Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5, 13, 15). Что происходило, да и теперь еще происходит в земле Русской, как не буквальное исполнение означенных слов апостола? До какой степени еще хотят довести разорение и истребление земли Русской те, которые написали на знамени свободу и общую справедливость? Не великого ли плача достойно подобное бедствие земли Русской? Чье сердце не сожмется от скорби при виде разорения любезной сердцу отчизны? И кто бы мог утверждать, что покаяние в великих неправдах для русского общества не нужно?

Но вот мы видим, что весьма многие из сынов России остаются равнодушными и как бы бесчувственными, совершенно как бы не трогаются бедствиями своей отчизны, почти ни в чем не выражают своей скорби об этих бедствиях. Если же не трогаются бедствиями отчизны, то могут ли отозваться на более нежный призыв Матери Церкви к покаянию в неправдах, за которые послал Господь на нас великие бедствия, чтобы мы образумились и обратились к Нему всем сердцем? Не потому ли над напоминанием вышеозначенного пастыря только посмеялись, мало того, самое имя его всячески опозорили в последнее время? Очевидно, подобно евангельскому фарисею, русские люди нашего времени не считают себя имеющими нужду в покаянии. Да что говорим мы: «подобно фарисею»?

Ведь фарисей всё-таки считал позорными делами грабительство, обиды, прелюбодеяние и другие и ставил себе в заслугу, что в них не могут укорить его. А многие из нынешних людей подобные дела совершенно оправдывают и прямо прославляют, когда последние совершаются во имя их мнимого освободительного движения; они хвалятся тем, что русская революция, ознаменованная таким множеством злодеяний, превзошла славой все прежние. И лицемерие их гораздо преступнее, чем лицемерие евангельского фарисея: фарисей чтил Бога, а некоторые из нынешних людей открыто заявляют, что «с Богом они рассчитались», и при всём том обманывают народ именем Божиим, говорят о Боге и о Христе, чтобы удобнее обольстить простодушный русский народ, забывая, что и распявшие Христа евреи не могли не говорить о Нем с похвалой. Они действуют иногда обманом от имени Церкви, надевают даже монашеское одеяние, чтобы удобнее совершить свои злодеяния. Сколь постыднее и преступнее подобное их лицемерие и самооправдание фарисейского!

Но оставим этих людей, совершающих явные злодеяния. И всё общество наше не повинно ли в грехе фарисейского тщеславия и самооправдания? Всюду слышим мы речи о духовном обновлении общества, о совершающемся будто бы в нем подъеме религиозного настроения, об усиливающемся желании сблизиться с Церковью посредством преобразования приходской жизни. Но, как уже ранее говорили мы, пока эти речи ограничиваются едва ли не настаиванием на даровании более широких прав мирянам, по местам же несколько иною постановкой приходской благотворительности. О существе же духовной жизни, к какой призывает своих чад святая Церковь, почти нигде не слышим. Так, существо этой жизни состоит прежде всего в общении с Богом, в которое входит человек главным образом посредством молитвы. Что же? Разве часто слышим мы речи о том, как воспитать в членах прихода любовь к молитве, как объединиться им в прочих подвигах духовных? Слышим мы, правда, о молитве, посте и прочих духовных подвигах, но не исключительно ли почти высказывается при этом желание умалить подвиги духовные, пример которых показали нам Христос, Его апостолы, все святые, сократить богослужение, уничтожить некоторые посты и т.д.? Совершением нескольких дел милосердия, которые притом далеко не все склонны исполнить, хотят заменить все высокие требования духовной христианской жизни, заповеданные в Святом Евангелии. Совершив малое благотворение и таким образом заглушив в совести требование постоянных дел любви к ближнему, считают себя оправданными пред Богом, как евангельский фарисей. Притом тот целую десятину отдавал от имений своих на дело благотворения, а из нынешних людей, хотя бы и богатых, кто отдает десятину?

Обратимся, наконец, к тому, что происходит теперь в духовно-учебных заведениях.

Можно ли сказать, что движение в них создано лишь порывами чистого идеализма, свойственными юношескому возрасту? Скорее оно создано укоренившимся теперь в сознании весьма значительной части общества убеждением, будто только «в борьбе обретет человек право свое». Но право далеко не всегда является выражением правды, особенно правды Христовой. Подумали ли ревнители более легкого выхода из семинарии в высшую светскую школу, что своими домогательствами такого легкого для них выхода они причиняют великую обиду Церкви? Правда, они заявляют, будто ревнуют и о благе Церкви, когда домогаются свободного выхода из семинарии для не желающих служить святой Церкви, но опять-таки это заявления лицемерные: добившись для себя отмены разных ограничений, что же они взамен того предлагают сделать для приготовления лучших пастырей Церкви? Ведь ничего. Указали ли, например, они способы, как успешнее воспитать в будущих служителях Церкви любовь к молитве, к богослужению церковному, как возгреть любовь к великим пастырям древности и т. д.? Не великими ли пастырями каждый признал бы, например, святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста? Однако эти ли образы увлекают всецело ревнителей преобразования духовной школы? В настоящем месяце святая Церковь вспоминает целый ряд великих светильников Церкви: так, кроме упомянутых, еще святителей Игнатия Богоносца, Григория Нисского, Афанасия и Кирилла Александрийских, преподобных Павла Фивейского, Антония Великого, Макария Египетского, Евфимия Великого, Ефрема Сирина, Феодосия, общих житий начальника, и др. Отозвались ли в сердцах мнимых ревнителей блага Церкви все эти имена любовью, пленили ли восхищением и увлекли ли к подражанию или остались пустыми звуками, бесстрастно произносимыми и вспоминаемыми?

Посему, братие, внимая призыву святой Церкви, потщимся и мы избегать «закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12, 1), отгоним от себя фарисейскую мысль, будто не имеем совсем нужды каяться в чем-либо пред Богом и, идя путем мытаря, путем Христова смирения, уготовимся очищать, особенно с приближением поста, «храм телесный, весь оскверненный», дабы предстать нам непостыдно в «страшный день судный» пред Имеющим судить мир судом праведным и нелицеприятным. Аминь.

--
Сокращенная ссылка: https://eparkhiya.ru/?p=89896