Филарет Иванович Великанов родился 14 мая 1873 года в городе Верхний Ломов Нижнеломовского уезда (ныне Нижнеломовского района) в семье диакона. В 1891 году, после увольнения из первого класса Пензенской духовной семинарии, был определен псаломщиком в Крестовоздвиженский собор Нижнего Ломова. В 1896 году был рукоположен во диакона к церкви села Суркина Наровчатского уезда Пензенской губернии (ныне того же района), с 1897 года служил в селе Большой Азясь (затем в селе Оброчное) Краснослободского уезда, с 1901 года был экономом Краснослободского духовного училища.

В 1904 году отец Филарет был переведен в Пензу и назначен экономом Тихоновского духовного училища, с 1909 года он – эконом Пензенской духовной семинарии. 25 октября 1916 года, после смерти жены, был рукоположен во священника, а с ноября служил экономом Казанской духовной академии. 23 мая 1918 года избран в члены-сотрудники Московского археологического института, 11 сентября 1918 года определен к Борисоглебской церкви Казани, но уже 11 октября арестован по ложному обвинению и заключен в подвал здания ЧК. Отцу Филарету уже предъявили показания двадцатиоднолетнего Кузьмина, «коммуниста отряда ЧК», и Тимофея П., «взводного отряда ЧК», которые во время белочешского мятежа будто бы были опознаны Великановым, когда тот, вооруженный (!), ходил по Академической слободке и требовал расстрела прятавшихся коммунистов. Свидетельство Кузьмина (до работы в ЧК служившего денщиком у генерала Воронова) могла якобы подтвердить одна женщина, но ее «не оказалось в городе», показания же другого «свидетеля» и вовсе были опровергнуты его земляком (тем, что приютил скрывавшегося чекиста), заявившим, что во время осмотра квартир академических служащих Великанов не только не был вооружен, но и никому ни арестом, ни расстрелом не угрожал.

20 октября 1918 года священник Филарет Великанов был осужден военно-полевым трибуналом военно-революционного совета 5-й армии за «участие в контрреволюционной авантюре чехословаков» и приговорен к высшей мере наказания. Чудом уцелело его предсмертное письмо ректору академии епископу Анатолию. Это письмо состоит из четырех частей, причем, каждая последующая составлялась в невыносимом ожидании скорого расстрела. Из письма видно, как в душе осужденного на казнь священника развивается внутренняя борьба чувства усталости и растерянности от допросов и издевательств с чувством пастырского достоинства и христианского смирения – смирения до самоуничижения, до «незнания за собою добрых дел», до утверждения, что вся жизнь «пройдена в одних только грехах». В этих строках и сокрушение о жизни, и покаяние о прегрешениях, содеянных в ведении и неведении, и скорбь о больной матери, которую просто убьет известие о расстреле сына, и недоумение по поводу предъявленных обвинений. Но в этих же простых, спешно записанных строках мы видим и величие духа одного из тех тысяч священномучеников, что в страшный век всеобщей апостасии явили нам подвиг свидетельства о Христе:

1) «Сегодня в среду 23-го (cт. ст. 10/Х-18) я переведен за решетку, это признак того, что меня подготовляют к расстрелу. Но меня одно успокаивает, что я не виноват ни в одном предъявленном мне обвинении. Обвинения: что я выдавал и опознавал красноармейцев, подписывал смертный приговор Трулю и Морозу и т.п. Усердно прошу всех молиться обо мне. Сообщите матери при случае о моей [смерти]… Прошу Ваших молитв. Бог наказывает меня за мои грехи. Иду спокойно. Молитесь и не забывайте в Ваших молитвах многогрешного иерея Филарета».

2) (Число не помечено, вероятно, четверг): «Доживаю последние минуты. Тяжела жизнь в Набоковском подвале; смерть-то, пожалуй, и лучше. Хотел написать предсмертное прошение Зегеру (Вегеру?) о выдаче моего трупа Академии для погребения, но думаю, что бесполезно. Молитесь о мне, да простит Господь мои согрешения по Вашим молитвам, со мной вместе страдает священник из УСЛОНа, и, должно быть, одновременно со мною [предстанет] пред Престолом Всевышнего. Начальник караула сообщил, что готовится пять могил невдалеке у Архангельского кладбища. Возьмите оправдательные документы к приходорасходной книге, они в столе в ящике в кабинете. Пока, прощайте, дорогие и близкие».

3) (Тогда же и на том же листе): «Смерть меня не страшит, чем объяснить это? Тем ли, что я много пережил или тем, что мне уже надоел арест? И, кроме того, меня поддерживает то, что из всех предъявленных мне обвинений я ни в одном из них не виновен. Мой обвинитель – Кузьмин, которого я никогда даже не встречал. Что же касается остальных обвинителей, то я, собственно, и не могу даже догадаться, чем я мог им досадить. Молю и прошу Вас, Владыко, и всю Академическую корпорацию простить меня за все мои прегрешения, содеянные в ведении и неведении. Не забывайте меня в Ваших святых молитвах. Вся жизнь моя пройдена в одних только грехах. Добрых дел я за собою не знаю. Простите и молитесь за многогрешного раба Божия иерея Филарета».

4) (Тогда же, там же. Здесь о. Филарет, уже совершенно спокойно, просит своего душеприказчика, епископа Анатолия, распорядиться о сообщении родным распределить оставшиеся на квартире вещи): «Удобнее всего написать письмо о мне брату, а не матери – адрес: г. Краснослободск Пензенской губ., эконому духовного училища Павлу Ивановичу Великанову. Ему можно написать всё, что со мной произошло, а он уже постарается передать матери, предварительно подготовив ее. Мать уже пожилая и больная; это известие может ее убить. Ал. Дм. от меня передайте благодарность за все заботы и хлопоты обо мне. Передайте ему на память мою мягкую мебель. Ковры – в церковь, картины передайте студентам. Сбережения, какие найдутся при помощи Правления Академии, т. е. по ревизии книг и по указанию о. Феофана, распределите так: 2/10 части сбережений – в Академическую церковь, а остальные через брата перешлите матери и сестрам, но, прежде всего, уплатите долги».

24 октября 1918 года священник Филарет Великанов был расстрелян в Казани. В 2000 году его имя включено в Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской.

--
Сокращенная ссылка: https://eparkhiya.ru/?p=1512